Ксюшь, я более тщательно посмотрел запятые и убрал их там, где нарушается темп с которым должен читать читатель.

Конец весны... Белели кучевые облака на фоне голубого неба. Леса вокруг пестрели живностью: бельчонок, метясь у деревьев, искал желуди.
Земля стелилась зеленью и цветами вперемешку, вдалеке порхали под ветрами, выписывая немыслимые узоры - колосья злаковых культур.
И кто-то все работал в поле, вспахивая грядки. Но кто-то работал и в кузне, под парами, и только двое юношей беззаботно растянулись на лугу, высматривая изъяны в вышине.
-Красиво всё это. – Сказал первый.
-Да... здесь душа поет, покой. – Поддержал второй. - Но я ничего не помню, теперь я только познаю.
Первый выглядел элегантно, даже слишком для этих непривередливых мест: в белом смокинге. И его владельца не волновало, что он испачкался в зелени. Наоборот, ему казалось это забавным. И все же, львиную долю элегантности и шарма ему давали тоненькие очки, их хозяин был чуток близорук.
Второй был одет в более простую одежду: легкая куртка с подвернутыми рукавами по локоть, и штаны, испещренные недостающими промежутками в ткани, истерлись.
Юноша в белом смокинге решил продолжить начатый разговор:
-Все еще не помнишь?
-Что помню? Прошлое – грех воротить. – Резко ответил второй. Его собеседник начинал раздражать. Больше хотелось просто погреться под мягким солнышком, на травке, без движений, и мыслей. А тут…
Повисла пауза, оба засмотрелись на низко пролетавших птиц. Ласточки.
-У тебя вообще дом есть? Или до сих пор на земле да с жуками получше будет? – Неожиданно перешел на резкие нотки первый юноша.
-Уж лучше с жуками, чем взаперти и ставнями, - философски промолвил второй. Он поднялся, и стал отряхиваться, - когда я здесь очутился, мне сказали что дом - мой, я его построил когда-то. – И он уставился отсутствующим взглядом на собеседника, - И похоже очень давно.
-Вот как...
Здесь, в деревушке, ни у кого не было ничего по настоящему ценного. Жители имели для себя в виду только то, чем занимаются: а каждый обязательно что-то производил, перевозил, продавал. И конечно, на худой урожай, крали потихоньку друг у друга. Ведь действительно, зачем унижаться и просить, если можно украсть и молчать? Но здесь, даже у стен, есть уши. Так что все знали, кто, у кого, сколько, когда, и даже для чего.

Дверь со скрипом отворилась, разгоняя сырой воздух по углам. Но, сырость сыростью, а зимой было довольно тепло, так что на некоторые недостатки можно было спокойно закрыть глаза.
-Здесь всего одна комната, но мне хватает. У окна стол, садись где хочешь. Я к соседям за чаем и сахаром. – Вышел Хироюки.
-Да нет, знаешь, я особо задерживаться не буду, но чай выпью, - Улыбнулся незнакомец, но от его слов уже никто не слышал.

Вернувшись, Хироюки поставил на стол поднос со всем необходимым для трапезы, и обратился к гостю:
-Тебя, кстати, как зовут?
-Докатились, своего брата не узнаешь. - Незнакомец снова улыбнулся. - Кашим.
Хироюки попытался вглядеться в знакомые когда-то черты этой улыбки, однако все равно не мог вспомнить ничего, кроме головной боли. Жгучей тонким ручейком. Можно потерпеть.
Хироюки вздохнул, разлил по чашкам чай и подал к столу вместе с пшеничными печеньями, - их ему тоже дали. С соседями надо делиться, а его просто жалели, ну хоть так…
-Брат говоришь…
-Правда. Скажи, ты в своей жизни, теперешней, не замечал ничего странного... В себе?
-В смысле? Ты мне сначала скажи, чем ты докажешь то, что ты мне брат?
-Ну, я могу рассказать о твоем прошлом много чего. И кое-чем это доказать.
-Допустим, и что дальше? Зачем мне уходить отсюда? Мне здесь хорошо, я никому не мешаю. У меня теперь другие цели.
-А если я скажу о твоих целях прошлой жизни, и заинтригую, как ты среагируешь?
-Посмотрим.
Вранье, Хироюки не было здесь хорошо. К тому же, он пешком ходит до города и работает грузчиком, вот и всё его пропитание. Никаких целей. Апатия, полная апатия. Только голод толкает на какие-то действия.
Кашим сделал пару вдумчивых глотков, подольше задерживая вкус чая. Зеленый, его любимый…
Он посмотрел в окно, на сияющий конец весны, и продолжил:
-Знаешь, в нашем мире много неразгаданного. Кое-что из слухов правда, но что-то просто сплетни. Но оно есть. Та частичка таинственности, которую чувствует каждый человек. А теперь представь единые ворота, объединяющие оба мира. Наш и другой, неизведанный. Место, где никто никогда не был, есть только предположение... - Кошим снова отпил из своей кружки и перевел взгляд на Хироюки. - Мы существуем в трех измерениях. У нас есть три формы. Физическая, ментальная, энергетическая. Там, всё существует только в четвертой. Для нас, это необузданные потоки, целые вихри. Известно так же, что все темное, ну там демоны, нечисть всякая, или что похуже, вылезает именно оттуда, все происходит по определенному принципу: чем больше негативной энергии, выплескивается из этого мира, в смысле те потоки, которые не в состоянии сдержать наша планета, тем больше появляется на свет псевдо существ. Они появляются уже в зрелой физической форме, с тем желанием, энергией, которой оно было вытолкнуто из мира за вратами...
В общем... – посерьезнел Кашим, - это можно долго рассказывать. Скажу лишь, что в каждой эпохе был свой хранитель этих врат. Порою хранители... Но со временем их стало совсем мало... И, в конце концов, остался только один. Второй куда-то пропал. Говорят, что и он скоро исчезнет... Что его заберут врата. Ведь хранители, - та же самая энергия, из-за которой появляются существа из врат, но только другого типа. Хранители тоже разные были, знаешь ли... Один появился предпосылкой больших надежд, которые не смогла сдержать планета... Другой, из-за слишком сильной любви... Так вот. Почему появился ты, пока что неизвестно, как правило, это становиться известно перед гибелью хранителей, за один их день...
-То есть, ты хочешь сказать, что я один из хранителей? – О нет, Хироюки не повышал голос, он начал слегка давить, подавливать. - Что во мне особенного?
-Твоя ноша, тебе и знать. – Туманно ответил Кашим.
-Ты сказал, ты мой брат, так расскажи про меня. Я тут несколько лет, но я привык к здешним людям, образу жизни... Чем ты докажешь свои слова?
-Каким был, таким и остался… - Вздохнул Кашим. - Скажи мне, тебя тянет к звездам?
-К ним многих тянет.
-Тогда, почему тебя тянет к одним и тем же? К этим двум звездочкам?
Хироюки вздрогнул.
-Или я ошибаюсь? Что же, может я и твой брат, но пока ты не станешь снова одним из нас, таковым я считать тебя не буду.
Прими свою сущность! Я тебе открою все тайны, что известны мне, помогу вспомнить, твою прошлую жизнь. – Теперь уже начал давить Кашим.
Решать тебе. – Кашим протянул конверт. - Вот мой временный адрес, решать тебе, у тебя один, ладно, два дня. Вспомни поговорку.

- Слушай! ...Странный какой. - Хироюки посмотрел в сторону своего собеседника, но его место было пусто, дверь висела на распашку. – Какая поговорка? У меня один день? Что ж... - Юноша посмотрим на конверт, он был запечатан, и на нем значились адреса доставки, и марка. Знакомая, синяя марка с изображением моста, на нем четко виднелась виселица, и бросалась в глаза вода.
Хироюки вышел из дома, запер дверь, подперев ее палкой и пошел в поле.
Сегодня он обещал помочь Хиругаве с посевом, иначе он не поделиться с ним запасами на зиму. Оставаться, или нет, Хироюки еще не решил. Но определенно, лучше сделать всё необходимое, да и самому хотелось.
По пути, он представлял себе возможные повороты своего соглашения,- в голову лезли бескрайние океаны, страшные города без жителей, и между тем живущих своей жизнью. И тут Хироюки понял, кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Вот она, поговорка - марка на конверте.
-Возьми инструменты, и уложи их пока в тележку к трактору, я скоро подойду!
Юноша осмотрелся - вокруг была голая земля. Только вчера они избавились от сорняков. Его пробрала гордость за недавно сделанную работу, и ее масштабы, и тут же сменилась унынием, ведь на данный момент пропахать нужно было снова несколько гектаров, других. Хоть и на тракторе... но все время следить за дорогой, и чтобы ковш не наткнулся на камни... Спасите.

– Осталось всего двенадцать часов... До города еще добираться час пути пешком... Итого одиннадцать... – Лежа на земле, на берегу, Хироюки и не заметил, как сумерки распространились, захватив всю местность, и тем самым, создав причудливые образы.
Хироюки посмотрел на луну... но сейчас она не была видна из-за облаков, намечался ливень, запахло озоном. И уж если идти в путь, то лучше заранее.
– Рюки! Рюки! – На поле прибежала девочка лет четырнадцати, улеглась рядом с Хироюки и обняла его за руку, прижавшись всем телом. – Я по тебе скучала!
– Назуми...
"Назуми...",– девушка, приезжавшая сюда каждую неделю по выходным. Пока семья глубоко погружалась в работу, ее отправляли подальше от домашних забот, к тете и дяде.
"И почему-то, сразу стала обузой..." – размышлял Хироюки... Он высвободил руку от объятий девочки, отодвинулся подальше и попытался расслабиться... Но та снова обняла его.
– Не уйдешь!
– Назуми, издевайся над кем-нибудь другим.
– Но мне скучно!
– Отстань уже...
Назуми насупилась, но руку не отпустила. Пришлось любоваться всплывшим лунным образом, как же он гармонировал со звездами, этими двумя...
– А он красивый...
– Кто?
– Созвездие ... (оставляю на мысль Ксюши, надеюсь ты найдешь какие созвездия там видны)
– Где? – Хироюки испуганно высвободил свою руку, вскочил с земли, споткнулся и кубарем покатился в речку. Вода была не глубокой. Хироюки судорожно хватал ртом воздух, весь мокрый, промерзший... Он посмотрел на Назуми, девочка начала спускаться, осторожно наблюдая под ноги.
Нахлынул страх, куча страха. Он обволок Хироюки со всех сторон, липкий, обуревающий страх! Откуда он?
Юноша прополз под высокой травой чуть дальше и стал как можно быстрее убегать... В лес, хоть куда-нибудь, быстрее... Чертовски мало времени! А за спиной, вовсю начинала рваться плоть.

Хироюки бежал по реке, по полям, что было сил... Лес, горы, чуть-чуть... Хироюки задыхался, но бежал, ноги уже дрожали, еще один миг, мгновение. Он не мог остановиться. Ветер обдувал лицо... Его взгляд сам собой отыскал на небе две заветных звезды...
"Рука... что-то непонятное с ней. Пальцы... Чувствую их не так как всегда",– Хироюки поднял взгляд на свою руку. Между пальцами стали вырастать отростки. Когти... Толстые, мощные, и с каждой секундой они делались все длиннее...
– Рюки...
Назуми стояла рядом. Она, прижав руки к груди, испуганно смотрела на друга.
"Надо убегать" – Хироюки окинул девушку резким взглядом – та испуганно отшатнулась назад.
– Что с тобой?..
Из груди Хироюки вырвался звериный рык. Назуми взвизгнула. Ее ноги подкосились, и она упала.
Что-то внутри Хироюки навязчиво нашептывало, что если девушка останется с ним, она не выживет. Что-то из глубин. Шепот.
– Беги! Назуми! – Прорычал Хироюки и схватился за голову. Разрастающиеся когти скребли по черепу, соскалабывая лицо, его остатки.
Еще один рык, нечеловеческой мощи, спугнул спящих птиц, речка зашлась рябью...
Назуми не в состоянии двинуться все смотрела на Хироюки. На то, чем он стался.
– Хир...
В воздухе повеяло кровью, запузырилась вода на берегу, поднимая кусочки грязи со дна. Но никто этого не замечал.

Цвета мира изменились. Пространство словно кривлялось. То, чем стали обычные вещи, нельзя было узнать. Трава походила на миллионы крыльев, задранных кверху, они дергались, пытаясь взлететь, вода – желтый поток маленьких светлячков, земля исчезла как таковая вообще, она стала темнотой. В этой темноте двигались сгустки, еще более темные - пятнышки. Их не рассмотришь, только почувствовать.
Хироюки попытался осмотреть свои руки... Но шея еле гнулась. Ему стало страшно, за себя. И голос внутри…
"Назуми", – Хироюки попытался взглядом ее отыскать – но девушки нигде не было. На что она была похожа теперь, в этом новом, необыкновенном мире?
Хироюки хотел крикнуть, но из груди вырвалась жуткая вибрация, распугивающая черные пятнышки под землей, желтая река изогнулась, будто намагниченная и медленно вернулась обратно. Звуков он не слышал, чувствовал подрагивания воздуха. Слава богу воздух - остался прежним.
Сзади позвал тоненький голосок Назуми:
– Хи–ю...
Хироюки метнулся к реке, теперь он видел, эти светлячки являли собой странные светящиеся пузырьки, а черные лепестки под землей, зашелушились, и пошли к ее центру, светящемуся и беспокойному. Хироюки, раздумывая, пометался по берегу из стороны в сторону, выбирая с какой стороны зайти. И бегом, словно стрела воздуха, вошел в ярко-желтый поток. Брызги в стороны, намокла шерсть, зазнобило. Он шел дальше... К большим пузырькам, они были подальше, на другой стороне. По вибрациям, он чувствовал, как кто-то брыкался. И он нырнул с головой. Под желтыми обволакивающими пузырьками почти ничего разглядеть было нельзя. Все изменилось на темно-красной фон... Вот она, на самом дне!
Хироюки выпустил весь воздух, и под тяжестью своего веса стал медленно подходить к ней... шевелиться. Отдаляется? А пожирающая девочку тень всё нарастала... Пузырьки не липли к ней, как к Хироюки, она шла дальше, не замечая...
Двигаться очень трудно, шерсть затормаживала.
– Рю...
Глаза Хироюки загорелись желтым огнем. Произошел взрыв. Вода поднялась, и ее разбросало вокруг на части. Части двигались, они, словно живые, старались соединиться, заползти обратно. Чертово зыбучее дно... \
И тут он увидел... Назуми - человеческая фигура, испещренная буйными цветами всех мастей, брыкалась и кусками исчезала, щиколотка, вот нету коленки, нога… ее пожирала бордовая тучка, грязь.
Река стала обтекать Хироюки все шире, быстрее...
Фигурка девушки уже не дергалась. Ее тельце, спотыкаясь о камни, продолжали тащить и пожирать... Нет, ее просто пожирали, очень быстро.
Хироюки впился когтями в дно и оттолкнулся всеми четырьмя конечностями, преодолев всего несколько жалких метров.
Еще раз. Теперь прыжок был больше, еще один хотя бы... Попалась!
Хироюки рвал, грыз, раздирал, рычал и снова рвал, рвал и рвал.
Черная жижица полетела в стороны ошметками, и расплывалась на мелкие кусочки, которые ползли в свою очередь, кто куда.
Некоторых подхватило сияющим потоком, что-то слилось, но оно не издало ни звука, и не сопротивлялось как Надзуми, постепенно, грязь просто перестала существовать. Как Надзуми, от которой осталась половинка. Маленькая, чахлая, расползающаяся как восковая свеча, которую подожгли, и та догорала.
И тут Хироюки вспомнил все моменты своей жизни, связанные с Назуми: когда она впервые появилась в деревне, он только начинал жить заново, но уже знал достаточно. Как знакомый фермер попросил его приглядеть на время за Назуми, как девочка стеснялась всего. Молчала... Как он сводил ее на ярмарку, и заодно побывал сам. Как она улыбалась ему, как радовалась каждой встречи. Капризничала, обижалась, пускала слезы по пустякам...
Теперь же, Назуми лежала на дне.
Хироюки, как можно нежнее, опустился над девушкой, и, будто котенка, выхватил ее от цепких водных лап.
Он вышел на берег, за спиной река замкнула свои объятия. И все успокоилось... Только тревога. Нарастала. Что-то более зловещее. Что-то еще более страшное. Двигалось и копошилось.
Хироюки положил девушку на траву, подальше от берега, и резко осмотрелся вокруг: ни вибраций, ни движения, ни тени. Ничего опасного... но напряжение. Вот что росло.
Зрение сменилось на превычное, и он взглянул на девочку по-новому. Она была целой, невредимой, разве что - грязной, испачканной, с порванной юбкой, облепившей тельце блузку, и не шевелящейся.
Хироюки почувствовал, как его заднюю ногу, что-то обхватило, липкое и едкое. Повалил запах паленого.
Юноша обернулся и отпрыгнул в сторону.
Назуми лежала, и неожиданно зло улыбалась, скалилась.
Ее детская ручонка, обхватив ногу Хироюки, распространялась все дальше. По локоть рука Назуми растаяла, вытягиваясь струйкой черноты. Ног девушки уже и не было вовсе. Ее оскал ширился, выдавливая мускулы вон из кожи. И ползла, ползла по ноге... в виде той самой красноватой грязи. Липкая, едкая, точно смола. По другому не описать.
Как же все обернулось? Странно гадко на душе, зверь внутри притих, и только чувство вины позволяло размышлять. Он медленно и грациозно занес над головой девушки руку, выдавил из нее полуметровые когти, и с силой полоснул.
– Рю... – Пискнула девочка последние слова, и в мгновение разорвалась на части.
"Назуми". – Его слез не было видно.
Хироюки еще раз посмотрел на то место, где только что была Назуми, и, ссутулившись, побрел в лес.

Спустя девять часов. На окраине города.

Хироюки пришел точно по адресу. Ухоженные садовые дворы: двухъярусные, из теплого дерева, котеджы. Было спокойно и отвратительно одновременно.
Он шел потрепанный, с грязью на лице... Поднялся, и постучал в дверь. Никто не отозвался. Были слышны только звуки с улицы. Ранее утро, просыпался народ, и на юношу никто толком не обращал внимания. Хироюки попытался что-то услышать за дверью, но там царствовала тишина.
Замок был не слишком тяжелый, поэтому Хироюки просто выломал дверь.
Он нашел рукой выключатель, тихо прошелся внутрь. Комната озарилась дневным светом. На тумбочке лежала записка: «Под столом я спрятал навигатор, включи его и все поймешь».
Хироюки нашел стол, оторвал из-под него необычный прибор, и, вертя его в руках – рассмотрел: железная цилиндрообразная штуковина.
Устройство сразу засветилось голубым светом. Из торца цилиндра образовалась голограмма, какой-то мужчина лет сорока.
– Возьми навигатор правой рукой. Сожми в кулаке. Большим пальцем нажми на вершину. Само обучающая программа завершена. Всего наилучшего. – Голограмма втянулась обратно, и сияние потухло...
Хироюки сжал «навигатор», и почувствовал, как необратимо теряется в пространстве.